"Должен признаться, что Россия внушает мне самое глубокое недоверие. Я нисколько не верю в ее способность провести действенное наступление, даже если бы она этого хотела. И я не доверяю ее мотивам, которые, по моему мнению, имеют мало общего с нашими идеями свободы. Она хочет только рассорить всех остальных. Кроме того, многие из малых государств, в особенности Польша, Румыния и Финляндия, относятся к ней с ненавистью и подозрением".
Эту цитату использовали очень многие, от Черчилля (из русского перевода мемуаров которого я ее скопировал) и Ширера ( в русском переводе Ширера ошибка в дате, 28 марта, а не 26), до Цыганкова и Киссинджера. Но обратим внимание на выделенное мною жирным: Чемберлен весьма низко оценивал военную мощь СССР.
Полный текст письма я нашел только в платном доступе, так что не знаю, выдрана цитата из контекста или нет. Пару слов дальше я нашел только в книге Кейта Нилсена, и это чрезвычайно интересная фраза:
"...так что наше тесное сближение с ней [т е с Советской Россией-A.] может стоить нам симпатий тех, кто помог бы нам куда более эффективно, если бы мы смогли привлечь их на нашу сторону".
Еще раз оговорюсь, что полного текста письма у меня нет, но достаточно очевидно, что Чемберлен не считает военную мощь СССР стОящей того, чтобы ради нее жертвовать потенциальными союзниками в Вост Европе, которые, не знаю уж, все вместе или по отдельности, помогли бы Англии больше.
Большинство цитировавших эту фразу на этом переключают дискурс на что-то еще, но у Нильсена продолжение интереснее. Он переходит к совещанию Комитета по Иностранной политике 27 марта, которое Черчилль почему-то не упоминает. А я дальше даю сокращенный перевод.
"Чемберлен развил эту тему, добавив в качестве плюса, что вовлечение СССР в британскую орбиту усилило бы Анти-Коминтернновский Пакт. Он закончил словами, что незаключение союза с СССР озлобит левых в этой стране и во Франции, а его заключение поставит крест на строительстве единого сильного фронта против германской агрессии" (выделил я).
Повторив, таким образом, то, что он написал своей сестре, т е что выгоды от союза с СССР не стоят потерь союзников в Вост Европе, которые такой союз вызовет, Чемберлен, однако, заключил, что лучше всего с Советами заключить какую-нибудь сделку тайно, чтобы и их совсем не терять, и восточноевропейцев не отпугивать. Это вызвало последовавшую дискуссию.
Хоар напомнил присутствовавшим, что уж его-то в симпатиях к Советам заподозрить было нельзя, но он бы хотел привлечь к антигерманской коалиции всех, включая и СССР, хотя бы через Франко-Советский Пакт.
Галифакс заявил, что чрезвычайно важно было избежать риска обидеть Польшу.
Инскип и Галифакс оба подчеркнули, что в военном отношении Польша куда сильнее СССР. Инскип также подчеркнул, что крайне важно не связывать Британию с СССР такими обязательствами, которые могут вызвать враждебность Японии.
Галифакс сказал, что т к у Англии и Франции нет возможности предотвратить завоевание Германией Польши и Румынии, выбор будет между "ничего не делать" и "ввязаться в жуткую войну", и что лично он за последнее.
И т п. Дальше, к сож, гугль не показывает страничку.
Тут еще уместно посмотреть у Ширера, что думали о военной мощи СССР поляки:
18 августа [1939], после первой англо-французской попытки открыть полякам глаза, министр иностранных дел Польши Бек заявил французскому послу Леону Ноэлю, что русские "не заслуживают внимания с военной точки зрения, а генерал Стахевич, начальник польского главного штаба, поддержал его, заметив, что Польша не получит "никаких выгод от того, что Красная Армия будет действовать на ее территории.
The rest is history. Но видно, что занижение военного потенциала СССР и завышение потенциала Польши сыграли свою негативную роль в сплочении анти-гитлеровской коалиции. Похоже, единственный, кто понимал тогда все последствия польского упрямства, был Бонне, который говорил, что Произойдет катастрофа...если из-за отказа Польши сорвутся переговоры с русскими. Поляки не в том положении, чтобы отказываться от единственной помощи, которая может прийти к ним в случае нападения Германии. Это поставит английское и французское правительства почти в немыслимое положение, если мы попросим каждый свою страну идти воевать за Польшу, которая отказалась от этой помощи".
Можно, канешн спекулировать, что Сталин заслужил недоверие поляков, но он его заслужил только потому, что сами поляки после ПМВ предпочли решать вопросы своих восточных границ силовым путем. Выйграв тогда войну с Советской Россией, Польша лишила себя потенциального союзника в войне будущей, гораздо более жестокой.