"Как это принято у французов" (с)

Я часто мысленно возвращаюсь к одному эпизоду на юге Франции (...) Однажды, в наш временный штаб пришла очень привлекательная девушка, которая созналась, что какое-то время сотрудничала с Гестапо и теперь опасается мести Маки. Французский офицер, с которым я работал, допросил ее очень спокойно и выяснил, что она влюбилась в офицера Гестапо, ответственного за этот район, и что он убедил ее помогать ему в репрессиях против Сопротивления. Поскольку мы уже получили приказ срочно оставить это место, офицер написал раппорт о происшедшем для гражданских властей этого освобожденного городка, закончив его рекомендацией ее расстрелять! В машине, на пути к городской тюрьме мы заехали в местное фотоателье, где он забрал фотографии своей жены и детей, заказанные накануне. Показав их мне, он стал показывать их девушке. Не ведавшая уготованной ей судьбы--и почти наверняка гражданские власти немедленно привели приговор в исполнение--она стала умиляться фотоснимкам, и они всю дорогу шутили и смеялись, так что со стороны их можно было бы принять за любовников.

Офицер этот не был кровожадным дикарем. Он не испытывал к девушке никакой ненависти, хотя, конечно, ненавидел ее поступки. Наверняка он с удовольствием переспал бы с ней накануне казни. Когда я потом его спросил о его поведении, он пояснил, что он, как офицер, и он, как человек, это совсем не одно и то же. Он мог переключаться с одной персоналии на другую с удивительной быстротой, в чем я позже не раз еще убеждался. Как человек, он был способен к доброте и, в известных пределах, был справедлив и честен; как функционер, он мог быть беспредельно жесток, не теряя при этом спокойствия и внешнего лоска. Я наблюдал эти же черты характера у фашистских политиков и полиции, с которыми имел дело позже.